Вспомнив имя Веры Игнатьевны Мухиной в статье «Гранёный стакан», невозможно не написать о её главном творении – скульптурной группы «Рабочий и колхозница». Превратившись в один из главных символов советской эпохи, эта композиция утратила свой первичный посыл – показать синтез двух искусств разом: скульптуры и архитектуры. Разберёмся, почему относительно «Рабочего и колхозницы» имя Веры Мухиной неотделимо от имени Бориса Иофана, с какими трудностями столкнулась скульптура за время своего существования, и как ей вернули изначальное предназначение уже в наше время.
История создания скульптуры «Рабочий и колхозница»
Отсчёт эта история ведёт с момента, когда Советский Союз решил принять участие во Всемирной выставке 1937 года в Париже. Франция очень серьёзно отнеслась к её проведению, выделив для павильонов огромную площадь по соседству с Эйфелевой башней, захватывающую сады Трокадеро, набережную Сены и Марсово поле. В Советском Союзе к участию подошли с не меньшей серьёзностью. Павильон страны Советов должен был поразить парижан и гостей выставки уже одним внешним видом.
В связи с этом упор сделали на архитектурную составляющую, для чего предоставить свои проекты на конкурсной основе предложили великим зодчим того времени, среди которых были Константин Мельников, Моисей Гинзбург и Алексей Щусев. Однако во главу угла ставилась не только необычность, но и масштабность здания, а также реалистичные методы в его возведении. Работу Щусева и совместный проект Алабяна — Чечулина отвергли как недостаточно основательные. Слишком фантастическими признали варианты советского павильона в видении и Гинзбурга, и Мельникова. В результате победил проект, подготовленный группой Боиса Иофана, куда кроме него вошли М.В. Адрианов, А.И. Барановский, С.А. Гельфельд, Ю.П. Зинкевич, Д.М. Иофан, Я.Ф. Попов и В. Б. Поляцкий. Их проект основывался на том, что выделенное французами место займёт вытянутое здание, ступенчато увеличивавшееся в сторону площади Варшавы.
Фасад получившегося здания неуловимо напоминал пьедестал, на который забыли поставить положенный ему памятник. Сам Борис Иофан так передал это ощущение в воспоминаниях: «Очень скоро родился образ... скульптуры, юноша и девушка, олицетворяющие собой хозяев советской земли - рабочий класс и колхозное крестьянство. Они высоко вздымают эмблему Страны Советов - серп и молот». Это не единственный архитектурный проект Иофана, который планировалось увенчать скульптурой. Достаточно вспомнить нереализованный план строительства громадного дворца Советов (420 метров), на вершине которого возвышалась бы семидесятиметровая статуя Ленина.
Будущая задумка потребовала ещё одного конкурса, куда пригласили уже мастеров скульптуры. Комиссия изучила проекты В.А. Андреева, М.Г. Манизера, В.И. Мухиной и И.Д. Шадра. Первые два не понравились статичностью, так как больше напоминали памятники. Иофану требовалась не статика, а экспрессия. И вот её слишком много оказалось в проекте Шадра, где девушка-колхозница визуально срывалась с постамента, разрушая единство с юношей-рабочим. Несмотря на то, что ближе всего к эскизу Иофана была композиция Андреева, победил проект Веры Мухиной, где рабочий с колхозницей, как единое целое, устремлялись вперёд. И это волшебство движения помогло Мухиной выиграть конкурс. Сама скульптор вспоминала: «Получив от архитектора Иофана проект павильона, я сразу почувствовала, что группа должна выражать прежде всего не торжественный характер фигур, а динамику нашей эпохи, тот творческий порыв, который я вижу повсюду в пашей стране и который мне так дорог». Прототипом задумки Мухиной считают античную скульптуру Крития «Тираноборцы Гармодий и Аристогитон», а развевающееся одеяние Колхозницы схоже со знаменитой Никой Самофракийской.
Дополнительным элементом, усиливающим горизонтальную составляющую, стал вьющийся по ветру кусок материи, который все называют «шарф». По замыслу Мухиной это одно из красных знамён, ежедневно сопровождающих жизнь советского человека. «Шарф» одновременно стал впечатляющей художественной находкой, добавляя порыв движению скульптурной группы, и причиной множества проблем. Председатель правительственной комиссии В.М. Молотов резко возразил против этого элемента, потребовав его удалить, сравнив образ с танцовщицей или конькобежкой. «Шарф» уцелел благодаря тому, что дальше разговор пошёл на двух разных языках. «Это нужно для равновесия», - пояснила Мухина, имея в виду, визуальную горизонталь, которую удлиняло наличие «шарфа». Как сведущий в проблемах строительства человек, Молотов неожиданно согласился: «Ну, если это технически нужно, тогда другой вопрос...» Однако для окончательного варианта Мухиной пришлось пять раз менять эскизную скульптуру, и всякий раз камнем преткновения оказывался именно «шарф». Попутно «развернулось» острие серпа и сам он оказался под небольшим углом к молоту, а юноша и девушка «оделись» в рабочий комбинезон и сарафан. 11 ноября 1936 года вариант с внесёнными изменениями утвердили.
Сроки поджимали, поэтому приоритет отдали быстрому изготовлению скульптуры в ущерб проработки отдельных элементов. Взяв в помощь Н. Зеленскую и 3. Иванову, Вера Мухина начала работу над полутораметровой моделью. В это же время инженерная команда, возглавляемая В. Николаевым и Н. Журавлевым, вела расчёты общего веса и ветровых нагрузок, создавая стальной каркас. Не забывали и о визуальном восприятии. Например, привлекли Московский планетарий для того, чтобы понять, как именно солнце станет освещать будущую скульптуру в Париже. Выяснилось, что рассветное солнце «Рабочий и колхозница» будут встречать спиной, зато вечером встанут лицами к закату. Неясен оставался и окончательный размер скульптуры. П.Н. Львов, создавший состав хромоникелевой стали для проекта, указывал общую высоту в 23,5 метра, при этом верхушка головы Рабочего оказывалась на высоте 17 метров с четвертью. Б. Терновец считал, что общая высота будет на метр больше. По другим расчётам выходило около 24 метров. Неувязки в работе вызывали огромное напряжение всех участников проекта. По словам Мухиной «полтора месяца мы, не выходя из дому, работали с девяти часов утра до часу ночи. На завтрак и обед полагалось не более десяти минут».
Сама Мухина вместе с помощницами работала не только в мастерской, но и в цехах, где создавалась гигантская скульптура. Мухину можно было застать и за указаниями плотникам, и наблюдающей за отливкой, и за сварочным аппаратом, которым она собственноручно соединяла отдельные части композиции. У проектировщиков никак не получалось закрепить «шарф», но Мухина категорически отказалась его убирать. Силами Б. Дзержковича и А. Прихожана создали каркасную ферму для этого элемента, весом в пять с половиной тонн, размером около 30 метров и выносом 10 метров. Проект мог не завершиться из-за доноса директора завода С.П. Тамбовцева. Он недоумевал, почему из-за бесконечных переделок, навязываемых скульптором, сроки могут быть сорваны, рекомендовал отказаться от «шарфа», а для усиления эффекта дописал, что в складках юбки при определённом ракурсе проявляется профиль Льва Троцкого (весьма серьёзное обвинение для того времени). Неизвестно, возымел ли донос действие, но работы даже не приостановили. Однако уже после окончательной сборки вместе с К.Е. Ворошиловым и В.М. Молотовым ночной осмотр «Рабочего и колхозницы» провёл И.В. Сталин. По воспоминаниям очевидцев скульптуру сначала осветили фарами автомобиля, а затем включили мощные прожекторы. На следующий день Мухину известили, что её работа принята без замечаний. После этого скульптуру разрезали на 65 частей, и началась подготовка к её путешествию во Францию.
«Рабочий и колхозница» в Париже
Состав из 28 вагонов отправили по железной дороге. В пути его подстерегали трудности. Оказалось, что один из польских тоннелей слишком мал, чтобы выступающие за пределы вагонов ящики проехали через него. Пришлось скульптуру частично распаковывать и разрезать на дополнительные составляющие. Кроме самой Мухиной в Париж прибыли её помощница Иванова, профессор Львов и группа инженеров (Миловидов, Морозов, Рафаэль, Прихожан). Двум десяткам доставленных из СССР монтажников, слесарей, сварщиков и жестянщиков дали в помощь бригаду французских рабочих из 28 человек. Руководил отделкой павильона и прочим процессами, связанными со зданием и скульптурой на нём, Борис Иофан.
Через площадь от павильона СССР вырос павильон Германии в форме римской цифры III, олицетворяющей Третий рейх. Оба павильона стояли фасадами друг к другу. И началось архитектурное противостояние двух стран. Немецкий павильон в качестве государственного символа венчал орёл, сжимающий когтями свастику. Немецкие архитекторы, наблюдая за установкой статуи на советском павильоне, высчитывали его общую высоту. По результатам они решили надстроить свой павильон, чтобы по высоте он стал больше советского. Поспешное решение сыграло отрицательную роль. Скульптурное изображение орла не только потерялось на фоне «выросшего» здания, но и стало объектом насмешек.
Работа по возведению скульптуры оказалась нетривиальной. Пришлось отказаться от учёта ветровой нагрузки, надеясь, что в период проведения выставки ураганов не будет. «Рабочий и колхозница» едва не оказались объектом диверсии. Случайно обнаружили, что одну из растяжек доставленного из Москвы мачтового крана подпилили. Если бы кран рухнул, то по направлению падания неизбежно оказалась бы скульптура. По ночам возле павильона начались дежурства, которые обеспечивали не только советские специалисты, но и неравнодушные парижане из числа эмигрантов. Этот случай стал поводом ускорить работы по возведению, общая продолжительность которых составила всего 11 дней.
Если высотой скульптура не могла соперничать с расположенной неподалёку Эйфелевой башней, то порыв, словно уносящий стальных людей труда вперёд и вверх, посетители выставки оценили. «Ваша скульптура поразила нас, - восхищался известный французский график Франс Мазерель. - Мы целыми вечерами говорим и спорим о ней». Свою роль сыграл и солнечный свет. Парижане несколько раз в день приходили полюбоваться игрой лучей солнца на стальных листах. Устремлённая вперёд пара на рассвете выглядела розовой, днём – ярко-серебристой, а вечером – золотой от лучей закатного солнца. Даже ночью она смотрелась очаровательно. Сам Пабло Пикассо пребывал от неё в восхищении: «Как прекрасны советские гиганты на фоне сиреневого парижского неба». По рассказам Мухиной многих зрителей интересовало авторство скульптуры. Один раз на очередной вопрос об авторе прибывший из Москвы рабочий с гордостью ответил: «Кто? Да мы, Советский Союз!»
«Рабочий и колхозница» в Москве
Восхищённые французы, среди которых были поэт Луи Арагон и писатель Ромен Роллан, надеялись, что «Рабочий и колхозница» останутся в Париже и после выставки. Когда же стало ясно, что скульптуру разберут, открыли сбор средств на её выкуп. Однако композицию решили вернуть на Родину. К сожалению, к демонтажу скульптуры отнеслись куда небрежнее, чем к сборке. В Париж уехала бригада рабочих, не принимавших участия в создании «Рабочего и колхозницы». Саму Мухину тоже решили во Францию не отправлять. В результате произведение искусства оказалось варварски разделено на 44 части и погружено на состав не в ящиках с войлочной упаковкой, а в открытом виде. Видимо, наверху кто-то посчитал, что свою роль «Рабочий и колхозница» уже сыграли. К счастью, никто не собирался отправлять металл на переплавку. Напротив, начали выбирать место для установки композиции. По одному из вариантов скульптура могла украсить шлюз строящейся Рыбинской ГЭС. Другой предполагал, что «Рабочий и колхозница» останутся в столице, разместившись на манежной площади.
Сама Мухина разыскивала участок, который станет не менее высоким пьедесталом, чем выставочный павильон, предлагая Ленинские горы или Крымский вал. Но к ней не прислушались. Так как намечалось торжественное открытие ВСХС, решили, что монументальная композиция станет отлично смотреться у её входа. Попутно с января по август 1939 года скульптура проходила своё второе рождение. Устраняли не только повреждения, полученные во время обратной дороги с выставки, а полностью меняли покрытие. На этот раз выбор пал на двухмиллиметровые стальные листы. Из-за изменения общей массы пришлось внести корректировку и в конструкцию каркаса. Худшие опасения Мухиной сбылись: «Рабочий и колхозница» оказались на десятиметровом постаменте. Это отобрало у композиции высотой в 24,5 метра иллюзию движения вверх, оставив лишь горизонтальный порыв. Скульптор до конца жизни не могла смириться с низким расположением своего детища. Уже после её смерти появилась идея вернуть «Рабочего и колхозницу» на высоту. К проекту привлекли Бориса Иофана, но через год архитектор умер, после чего работы по созданию нового павильона прекратили.
15 копеек 1967 года
Тем не менее, гигантская композиция десятилетия спустя превратилась в одним из символов советского строя. Изображение монумента стало появляться практически в каждом выпуске почтовых стандартов. Ему посвящали и коммеморативные выпуски. В историю советской нумизматики «Рабочий и колхозница» вписаны с 1967 года, когда тиражом в 50 миллионов отчеканили юбилейные 15 копеек в серии «Пятьдесят лет Советской власти». В состав памятного выпуска скульптура попала в самый последний момент, так как предложенные ранее сложные художественные композиции решили значительно упростить, исходя из массовой чеканки. Обе стороны монеты выполнены по проекту П.Д. Волкова. Вместе со Спасской башней Кремля «Рабочий и колхозница» появились в заставке студии «Мосфильм». Гипсовую копию для заставки также выполнила Вера Мухина.
Начало послесоветского периода для композиции проходило печально. Постамент постепенно разрушался, вершина его покрылась порослью, внутренности скульптуры облюбовали голуби, а наружная сталь ржавела. Возможно, «стальная пара» попросту бы развалилась, так как к концу века её состояние было удручающим. Спасла «Рабочего и колхозницу» неожиданная инсталляция, сопряжённая с рекламной акцией. Текстильный холдинг «Монолит» сшил синий комбинезон 560-го размера и красный гигантский сарафан, в который обрядили героев композиции, попутно добавив драпировку в цвета российского флага. Через трое суток незапланированная обновка исчезла, но власть обратила внимание, что «Рабочий и колхозница» нуждаются в скорейшей реставрации.
Реставрация стартовала в 2003 году и заняла продолжительный период, так как проект постоянно приостанавливали из-за обвинений в хищениях средств. Но удалось провести компьютерный анализ состояния всех сорока частей, на которые разобрали скульптуру. Некоторые из элементов восстановлению не подлежали, их пришлось делать заново. Новые материалы применили и при создании обновлённого варианта каркаса. Желание Веры Мухиной на этот раз осуществилось. Скульптуру водрузили на подобие выставочного павильона 1937 года. Сбылась и мечта Бориса Иофана, изначально хотевшего показать игру цветов облицовки стен павильона. Благодаря различным оттенкам облицовки фасад современного пьедестала покрыт сложным узором. Для установки скульптуры пришлось заказать мощный кран финского производства (на то время существовал всего в трёх экземплярах). Общая сумма, затраченная на реконструкцию, составила 2,9 миллиарда рублей.
Историю «Рабочего и колхозницы» пока нельзя считать завершённой, так как не решена судьба внутренних помещений здания, являющегося пьедесталом. После торжественного открытия обновлённого монумента, состоявшегося 4 декабря 2009 года, встал вопрос о предназначении здания. В сентябре 2010 года внутри открыли музей, посвящённый истории создания скульптуры. При этом часть пространства планировали и для временных экспозиций. Здание, побывав в распоряжении музейно-выставочного объединения «Столица» и МВО «Манеж», с 2017 года оказалось на балансе ВДНХ. Каким окажется его судьба в рамках программы «Возрождение ВДНХ», пока неясно. По планам здесь откроют музей, рассказывающий об истории всего выставочного комплекса. Пока площади используют для экспозиций сторонних музеев. Внутри здания работает лекторий. Активно задействована и крыша павильона, ставшая площадкой для семинаров, концертов и мастер-классов.
Французская пресса ещё в 1937 году называла композицию Веры Мухиной величайшим произведением скульптуры XX века. За прошедшие десятилетия слава «Рабочего и колхозницы» ничуть не померкла. В настоящее время работа Мухиной неофициально причислена к «Тройке советских колоссов», где компанию «Рабочему и колхознице» составляют монументальные творения Вучетича «Воин-освободитель» и «Родина-мать».
