Так уж сложилась наша история, что крепостное право в России ушло в прошлое сравнительно поздно, только в 1861 году, в эпоху императора Александра II (1855-1881), прозванного Освободителем за сей смелый шаг. Но великий реформатор лишь окончательно перечеркнул многовековую традицию владения людьми. Его предшественники, понимая пагубность крепостничества для судьбы империи, старались всячески облегчить участь помещичьих крестьян. Например, в том же XIX веке высочайшими указами запрещалось применять к крепостным особо жестокие телесные наказания, ссылать их в Сибирь, продавать людей без земли, а также разлучать при этом крестьянские семьи.
Наследник Николая I (1825-1855) еще на заре царствования ясно дал понять знати, что желает упразднить устаревший и к тому же позорный для цивилизованной страны институт крепостничества. Обсуждение деталей грядущей реформы велось среди дворян без малого шесть лет. На стол государя ложились самые разные проекты, которые, однако, имели одну общую черту: все они предполагали изрядные выгоды для помещиков. И не удивительно, ведь никто в здравом уме не стал бы действовать напрямую в ущерб своим интересам. Любопытно, что к середине XIX века землевладельцы заложили империи до 2/3 своих усадеб со всеми душами в обмен на полученные от казны кредиты. По закону российский самодержец имел право одним росчерком пера объявить эти земли собственностью короны, и даровать живущим там крестьянам личную свободу. Но реформатор убоялся недовольства со стороны придворных, и не решился на столь радикальный шаг.
Главным камнем преткновения оказались земельные владения помещиков. Так или иначе, им пришлось бы отдать часть земли в пользу своих бывших крепостных, пусть и не бесплатно. Дворяне, проживавшие в южных регионах, считали невыгодным выпускать из рук ценный ресурс. Помещики северных губерний наоборот стремились распродать неплодородную землю по как можно более высокой цене. В итоге стороны пришли к согласию, и 19 февраля 1861-го император повелел обнародовать манифест, даровавший крепостным личную свободу. Кроме того, за ними закреплялось все принадлежавшее ранее личное имущество, а также право крестьянской общины на самоуправление. Имперская казна в пользу новоявленных «вольных хлебопашцев» выкупала у помещиков земельные наделы. Но не все оказалось так просто. Отныне свободные крестьяне вступали в своего рода «ипотеку»: государство выплачивало за них взнос в пользу бывшего хозяина, но земледелец должен был отдать его казне с немалыми процентами, пусть и за 49 лет.
Вдобавок владельцы дворянских усадеб блюли свою выгоду, и не выделяли бывшим крепостным наиболее ценные для хозяйства участки, такие как заливные луга для выпаса скота или место около водопоя. Наоборот, помещики в первую очередь сбывали бросовые территории, а перечисленное выше старались сдать арендаторам за немалую плату. Процветанию аграрного сектора также изрядно помешала крестьянская община, члены которой не имели права вести собственное хозяйство. К тому же общинники почти ежегодно меняли пользователей земельных участков, тем самым отнимая у предприимчивых стимул к развитию. И, наконец, за малейшую просрочку по выкупным платежам власти имели право фактически обобрать должников.
Но у дворян тоже было немало поводов опечалиться. Хотя их бывшие крепостные еще какое-то время отрабатывали барщину и вносили в пользу господ оброк, феодальные пережитки неумолимо уходили в прошлое. Часть благородного сословия распродала усадьбы и поступила на гражданскую или военную службу. Иные взяли пример с европейских и американских крупных фермеров и начали нанимать сезонных работников, закупая для них современные инструменты. Отдельные дворяне пополнили ряды рантье: они получали из казны деньги за крестьянские земли, открывали счет в ближайшем банке и спокойно жили на проценты. Самые же непутевые вельможи расточали свои капиталы и теряли положение в обществе.
Хотя многие порицали Александра II за половинчатость крестьянской реформы, он не мог поступить иначе и освободить крестьян безо всяких обременений. Тем более, отмена крепостного права и прочие события бурного царствования все равно принесли добрые плоды. Те особенно проявились во времена Александра III Миротворца (1881-1894) и ошибочно приписываются к заслугам сына убитого народовольцами императора.
Серебряная монета в 20 копеек, выпущенная на столичном монетном дворе в год отмены крепостного права, осталась немым свидетелем той уже далекой эпохи.
20 копеек (1861)
- Металл: серебро 750-й пробы;
- Масса: 4.08 г;
- Диаметр: 22 мм;
- Гурт: пунктирный;
- Монетный двор: Санкт-Петербург;
- Год чеканки: 1861.
Некоторые отечественные монеты напрямую посвящены освобождению крепостных. Среди них выделяются палладиевые 25 рублей позднего Советского Союза. Они принадлежат к памятной серии «500-летие единого Русского государства», отметившей самые значимые поворотные точки нашей истории. На обороте драгоценной монеты изображена медаль в честь ликвидации крепостничества: император в образе витязя соединяет руки земледельца и дворянина, ищущих примирения.
25 рублей «500-летие единого Русского государства: отмена крепостного права»
- Металл: палладий 999-й пробы;
- Масса: 31.1 г;
- Диаметр: 37 мм;
- Гурт: рубчатый (300 рифлений);
- Монетный двор: Ленинград;
- Год чеканки: 1991.
