Обе столицы России приобрели неповторимый облик, притягивающий любопытствующих со всего мира, выстраивая необычайные здания и памятники, способные покорить и самый придирчивый взгляд. Российская империя старалась соответствовать могущественным европейским державам и внешним видом, тем самым подчёркивая свою значимую роль на складывающейся политической карте мира. Для этого самодержцы не жалели средств, привлекая как именитых зарубежных специалистов, так и воспитывая плеяду собственных мастеров. Величественные шедевры зодчества и сейчас сохранили обаяние ушедших эпох, не теряясь в современной панораме Москвы и Санкт-Петербурга. Эти архитектурные сокровища созданы при участии Василия Баженова, Матвея Казакова, Осипа Бове, Федора Шехтеля и многих других. В этом ряду безусловно найдётся место и для выходца из Франции - Огюста Монферрана.
Монферран и Российская империя
Человек, подаривший России грандиозные архитектурные сооружения, родился 23 января 1786 близ Парижа в семействе Рикар. Из-за ранней смерти отца воспитанием мальчика занимался отчим, в том числе научивший Огюста основам рисования. Звучная фамилия «де Монферран» у него появилась из-за настояния матери, чтобы казалось, будто мальчик происходит из дворянского сословия. В 1806 году судьба поставила Огюста на своеобразную развилку: военная служба или карьера зодчего. Удивительным образом юноше удалось пройти по обеим дорогам. После поступления в Королевскую школу архитектуры (Париж) Огюста зачисляют в 9-й конногвардейский полк наполеоновской гвардии. В том же году он успевает принять участие в сражениях и даже получить ранения и звание сержанта, но вскоре возвращает в Париж для продолжения обучения гражданской специальности, попутно подрабатывая в столичной генеральной инспекции архитектуры. Успешно окончив заведение, Огюст снова оказывается в армейских рядах. На этот раз его награждают орденом Почётного легиона и чином старшего квартирмейстера. Лейпцигское сражение разрушило планы дальнейшей военной карьеры, и Огюст, снова вернувшись в Париж, уже целиком посвящает себя архитектуре. В его активе участие в строительстве грандиозного здания церкви Марии Магдалины. Однако куда более фантастические зарисовки будущих сооружений роятся у молодого архитектора в голове, становясь эскизами и зарисовками.
Дальнейшая судьба Монферрана – это ещё одно доказательство, что даже таланту для взлёта следует оказаться в нужное время в нужном месте. Необходимый случай представился во время визита в столицу побеждённой Франции российского императора Александра I. Знаменитые архитекторы Шарль Персье и Пьер Фонтена, перед которыми преклонялся Монферран, преподнесли в дар русскому царю альбомы с архитектурными проектами. Их примеру последовал и Огюст, в альбоме которого выделялись эскизы загородного императорского дворца, публичной библиотеки, Триумфальной арки «Храброму Российскому воинству» и «Колонны в честь всеобщего мира». На удивление, российскому самодержцу эскизы именитых зодчих не приглянулись, а вот альбом Монферрана он не только похвалил, но и пригласил молодого архитектора поработать в Санкт-Петербурге.
Решивший, что ему выпал шанс всей его жизни, осторожный Монферран, тем не менее, отправился в Россию лишь через два года, заручившись поддержкой Николая Демидова и раздобыв рекомендательное письмо от знаменитого часовщика Абрахама Брегге. По приезде он оказывается в сфере влияния Августина Бетанкура. У того в планах грандиозное реформирование различных сфер российской жизни (именно Бетанкуру, к примеру, мы обязаны созданием Экспедиции заготовления государственных бумаг, из которой вырос Гознак), но крайняя нехватка нужных специалистов. Поэтому, когда Александр I ставит перед Бетанкуром задачу перестройки Исаакиевского собора, тот неожиданно выдвигает кандидатуру молодого француза, у которого в активе лишь альбом с проектами и начало строительства дворянской резиденции, для князя Александра Яковлевича Лобанова-Ростовского (дом Лобанова-Ростовского или «дом со львами»). Попутно он привлекает Монферрана к строительству зданий Нижегородской ярмарки, в частности поручив Огюсту детально проработать ярмарочный собор, ныне известный под именем Спасского или Староярмарочного.
Александровская колонна
Эскиз «Колонны в честь всеобщего мира», показанный Монферраном Александру I, и послужил впоследствии основой для создания самого грандиозного памятника последнему. Идею создания памятника Александру высказал Фридрих Вильгельм IV, что совпадало с мнением архитектора Карла Росси, видевшего этот памятник закономерным завершением ансамбля Дворцовой площади. Однако каким именно быть памятнику, тогда ещё никто не предполагал, поэтому на площади вполне могла появиться конная статуя, схожая с «Медным всадником». Для выбора лучшего решения император Николая I в 1829 году объявил конкурс.
В конкурсе решил принять участие и Монферран. С его точки зрения любой памятник просто потерялся бы в громадном пространстве площади, поэтому для выделения надо было использовать высоту. Первоначальным замыслом был гранитный обелиск по типу древнеегипетского, по высоте превышавший все уже существующие памятники (33,78 метра). Его украсили бы сцены военных действий 1812 года, а на пьедестале сам Александр в древнеримском облачении восседал бы на коне, бьющем копытом змея. Помня, как ему помог альбом с проектами, Монферран вручает Николаю I сочинение «Plans et details du monument consacré à la mémoire de l’Empereur Alexandre». Но самодержец проект отверг, склоняясь к памятнику в виде колонны. Интересно, что подобный памятник, хотя и в ином виде (и без участия Монферрана), вскоре появился на парижской площади Согласия: доставленный из храма фараона Рамсеса II в Луксоре обелиск разместили там в декабре 1833 года. Первоначальный проект Монферрана, датированный первой половиной 1829 года, сейчас находится в хранилищах библиотеки Института инженеров путей сообщения (Санкт-Петербург).
Остановившись на колонне, Монферран не имел большой свободы выбора и следовал наработкам предшественников. Примером ему служила «Колонна Победы» (известная также как «Колонна Аустерлица» или Колонна Великой Армии») на Вандомской площади в честь воинских достижений Наполеона Бонапарта, которая в свою очередь основывалась на древнеримских колоннах Помпея, Траяна и Антония. В утверждённом проекте будущая колонна имела следующие параметры:
- Общая высота монумента – 47,5 метра;
- Высота монолита из розового гранита – 25,6 метров (12 саженей);
- Нижний (широкий) диаметр колонны – 3,66 м (12 футов);
- Верхний (узкий) диаметр колонны – 3,19 м (10 футов 6 дюймов).
Высота в сорок семь с половиной метров придавала колонне статус наивысшей для того времени. Вандомская колонна (44,3 м) была ниже более чем на три метра. В отличие от «колонны Побед» Александровскую колонну венчала не статуя императора, а фигура ангела. Однако ангел мог быть выбран не случайно, так как в семье Александра I порой ласково называли «наш ангел». Впрочем, первоначально по проекту крест окружал не один ангел, а трое. Однако навершие не только пришлось изменить, но и отойти от принципов иконописи: по канонам ангел не мог держать крест левой рукой. Зато такое положение креста позволило ему точно встать по оси колонны, что было выгодно в инженерном плане.
«Никакое перо не может описать величия той минуты, когда по трём пушечным выстрелам вдруг из всех улиц, как будто из земли рождённые, стройными громадами, с барабанным громом, под звуки Парижского марша пошли колонны русского войска… Два часа продолжалось сие великолепное, единственное в мире зрелище… Вечером долго по улицам освещённого города бродили шумные толпы, наконец освещение угасло, улицы опустели, на безлюдной площади остался величественный колосс один со своим часовым», - в заметках поэта В.А. Жуковского сквозит неприкрытое восхищение. 30 августа (11 сентября) 1834 года в присутствии императора, его семьи, прочих важных особ и многочисленного военного корпуса состоялось торжественное открытие колонны.
Серебряный рубль 1834 года
Значимость события подчёркивает и тот факт, что первой российской памятной монетой из серебра стал рубль «В память открытия Александровской колонны», выпущенный в количестве 15 000 экземпляров в том же 1834 году. Творение Монферрана успело засветиться и в творчестве Пушкина, два года спустя написавшего стихотворение, начинающееся строчками: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, / К нему не зарастёт народная тропа, / Вознёсся выше он главою непокорной / Александрийского столпа».
Архитектурное решение позволило колонне не крепиться к постаменту. Поэтому вскоре после открытия памятника по столице поползли слухи, что колонна вот-вот упадёт. Важные господа и простой люд теперь старались огибать Дворцовую площадь, чтобы ненароком не оказаться под обломками. Слухи поддерживали графиня Толстая, карета которой огибала площадь по соседним улицам, и бабушка великого поэта Лермонтова. Монферран решил бороться со слухами не словом, а делом: его вечерние прогулки стали непременно захватывать Дворцовую площадь, где он несколько раз огибал колонну с невозмутимо спокойным видом.
25 рублей 2009 года
Во всём великолепии памятник предстаёт на серебряных 25 рублях 2009 года, отметивших 175-летие со дня его возведения. На матовом поле реверса нашлось место и монете-предшественнице – рублю 1734 года. На этот раз колонну решили показать на фоне арки здания бывшего Главного штаба. Наградой Монферрану за возведение памятника стали 100 тысяч рублей серебром и орден Святого Владимира III степени. Инженерную хватку французу довелось проявить и двумя годами позже, когда с его помощью подняли на прочный фундамент московский Царь-Колокол.
Исаакиевский собор
Кафедральный собор Исаакия Далматского превратился для выходца из Франции в дело всей жизни. Храм имеет важное значение в истории России уже тем, что здесь Пётр Великий венчался с Екатериной. Правда, в тот февральский день 1712 года венчание проходило в небольшой деревянной Исаакиевской церкви. Её обновление началось ещё при Петре, который собственноручно заложил первый камень в основание нового храма. Каменную Исаакиевскую церковь возводили по проекту Георга Маттарнови, который умер раньше завершения строительства. Возведение храма поручи Николаю Гербелю, внёсшему существенные изменения в проект. Строительство третьего храма отодвинуло здание от реки, так как на этом настаивал автор проекта – Савва Чевакинский, которому поручили эту разработку в 1761 году. Смена правителей отодвинуло начало строительства до момента, когда Чевакинский подал в отставку. Поэтому проект, сохранив местоположение будущего здания, с ведома Екатерины II передали Антонио Ринальди. Но ход строительства шёл медленно, поэтому к моменту смерти императрицы храм возвели лишь наполовину. Павел I решил завершить всё очень быстро и привлёк для скорейшего окончания стройки Винченцо Бренне, однако крайне ограничив того в средствах. В результате храм не только лишился величественных башен и куполов, задуманных Ринальдини, но и был завершён кирпичной кладкой, так как все запасы мрамора по приказу императора задействовали для строительства Михайловского замка. Столь резкий контраст верха и низа язвительно высмеивала эпиграмма: «Се памятник двух царств, / Обоим столь приличный: / На мраморном низу / Воздвигнут верх кирпичный». Весь внешний вид собора словно говорил, что его перестройка неизбежна.
Александр I организовал конкурс архитектурных проектов, в котором приняли участие такие именитые личности как Андреян Захаров, Андрей Воронихин, Василий Стасов, Чарлз Камерон и даже Джакомо Кваренги. Все эскизы император отверг. Любой из архитекторов не хотел заниматься переделкой чужой основы, а мечтал реализовать собственный проект, требующий сноса существующего здания. Для Александра I разрушение храма было недопустимо, так как внутри находились три освящённых алтаря. Процесс увяз, поэтому император поручил реконструкцию Августину Бетанкуру, который уже сумел проявить ловкость в решении сложнейших проблем. Самого Бетанкура в тот момент волновали другие задачи, поэтому после счастливой встречи с Монферраном, последнему было предложено представить на высочайший суд собственное видение будущего храма. Осознав, что счастливый шанс упускать не стоит, Монеферран решил, что в набросках важна не техническая реализация, а художественное изящество. Альбом из двух дюжин рисунков пришёлся по душе Александру I, и он назначает француза императорским архитектором, главной целью которого назначено строительство собора. Разборка здания-предшественника породила ещё одно сатирическое двустишие: «Сей храм трёх царствований изображение: гранит, кирпич и разрушение».
Выросший среди французской архитектуры Монферран не мог избежать заимствований от проектов, уже реализованных на его родине. Если сравнить Исаакиевский собор со зданиями Пантеона и Дома инвалидов, украсивших столицу Франции, мы обнаружим явное сходство. Тем не менее, вскоре выяснилось, что молодой архитектор не был готов к столь масштабному проекту. Пришлось собирать государственную комиссию для доработки проекта, чтобы исправить те фрагменты, которые нельзя было реализовать технически. Фундамент стал квадратным, а храм – пятиглавым. Монферран, опасаясь быть отстранённым от работ, внимательно изучал все материалы комиссии и учился на лету. В результате среди обновлённых проектов наиболее выгодно снова смотрелась именно его работа. 13 апреля 1825 года этот проект был утверждён императором.
Первой установленной колонной стала крайняя справа в северном портике. Процесс, происходивший 20 марта 1828 года, наблюдал сам император Николай I в присутствии семейства. К осени 1830 года работа над портиками завершилась. Возведение стен и пилонов закончили только в 1836 году. В конструкции сводов революционным для той эпохи стало двойное перекрытие: конструктивное (кирпич) и декоративное (искусственный мрамор), между которыми оставалось пространство в три десятка сантиметров. Через год завершили основание купола и начали возводить его каркас. Расчёты металлоконструкции произвёл инженер П.К. Ломновский. Она тоже стала своеобразной новинкой в деле архитектуры (её опередили только башня Невьянского завода и купол собора в Майнце). Золочение куполов велось с 1838 по 1841 год, а следующее десятилетие Монферран посвятил поездкам по Европе, формируя концепцию оформления храмового интерьера.
10 долларов 2012 года, Острова Кука
Путешествий могло и не состояться, ведь архитектора едва не отстранили от этих работ, так как Николай I увлёкся проектами Лео фон Кленце. Тут Монферран проявил не архитектурный, а дипломатический талант. Лично встретившись с Кленце в Мюнхене, ему удалось убедить немца в преимуществах собственного проекта. Поэтому замысел Кленце мы можем наблюдать лишь в качестве витража алтарной части, изображающий воскресшего Спасителя в рост (работу немецкого художника Генриха Марии фон Хесса делали в Мюнхене под руководством Макса Айнмиллера). Именно эта деталь убранства собора запечатлена на цветных фрагментах монетного поля 10 долларов Островов Кука 2012 года. Конструкция здания выявила перепады температур и высокую влажность, что при отсутствии вентиляции могло повредить многочисленным живописным работам. Поэтому для оформления собора решили создать мозаичное производство.
10 квач 2009 года, Малави
Скульптурное оформление собора составили три с половиной сотни фигур, которые мы можем увидеть, не заходя внутрь здания. На монете Малави 2009 года выделены Апостол Павел, вооружённый мечом в качестве символа ревностного служения Иисусу Христу, и Апостол Пётр, сжимающий ключи от ворот в Царство небесное. Они расположены на северном фасаде. В составе фигур барельефа «Встреча Исаакия Далматского с императором Феодосием» на фронтоне западного портика мы обнаружим и самого Монферрана, бережно удерживающего соборное здание. Бюст Монферрана размещён и внутри Исаакия.
Ни Александру I, ни даже Николаю I дожить до окончательного завершения собора не довелось. Не успел увидеть собор во всём его великолепии и сам Монферран, скончавшийся 28 июня (10 июля) 1858 года в возрасте 72 лет. Однако французский зодчий дожил до главного дня, когда состоялось торжественное освящение храма. Его приурочили ко дню памяти преподобного Исаакия Далматского. Освящение, на котором присутствовал император Александр II с семьёй, провели 30 мая 1858 года. Монферран надеялся быть погребённым в созданном им соборе, однако это противоречило бы канонам веры. Католику, которым был француз, не полагалось покоиться под сводами православного храма. Могилу великого архитектора можно отыскать на кладбище Монмартра (Париж).
50 рублей 1991 года, СССР (золото)
Строительство храма, длившееся с 1818 по 1864 год, потребовало вложений в сумме 23,26 млн рублей серебром (в том числе 40 тысяч рублей серебром в качестве награды за труд вместе золотой медалью, украшенной бриллиантами, получил сам Монферран). Как сложный архитектурный комплекс, собор после окончания строительных работ передали Министерства путей сообщения, в ведении которого находились тогда публичные здания. После революции собор в течение нескольких лет оставался на попечении прихожан, но в конце 1920-х гг. получил статус памятника культуры, а вскоре внутри был открыт музей. Как памятник культуры Исаакиевский собор запечатлён на золотой монете 50 рублей 1991 года, входящей в серию «500-летие единого Русского государства».
25 рублей 2015 года
Жизнь Огюста Монферрана, ставшего одним из величайших российских архитекторов, подтверждает, что большой талант только тогда пробивается к мечте и воплощению самых смелых замыслов, когда ему сопутствуют упорный труд, высокая обучаемость, настойчивость и недюжинные дипломатические способности. В 2015 году серию «Архитектурные шедевры России» дополнили 25 рублей «Исаакиевский собор О. Монферрана». Вместе с портретом великого зодчего на реверсе этой серебряной монеты отчеканены и две самые знаменитые его работы – Исаакиевский собор и Александровская колонна.
